Сексуальность, расизм, психоделия - вот три неотъемлемых составляющих одного из самых успешных мультфильмов начала 30-х - Бэтти Буп. Что ещё нужно детям, правда? Какими бы странными эти мультипликационные серии ни казались бы нам сейчас, они по праву считаются шедевром анимации.

Вышедший в 1932 эпизод, в котором Кэб Кэллоуэй поёт
Minnie The Moocher, вообще вошёл в 20-ку лучших мультфильмов в истории. Эти 8 минут вы обязаны посмотреть хотя бы ради лунной походки Кэба и танцев моржа-призрака, в которого его превратили создатели серии.

#jazzmovie #cabcalloway

Искреннее пожелание скорейшей кончины - не самая распространённая в наше время форма лирики, а вот в 1931 не было песни популярней, чем выполненная именно в этом формате (I’ll Be Glad When You’re Dead) You Rascal, You.

Этот монолог обманутого мужа стал настоящим хитом в версии Армстронга, через год послужив саундтреком к очередному эпизоду похождений Бэтти Буп. Если после просмотра вы будете шокированы уровнем расизма, то это вы ещё не видели вышедший в том же году короткометражный фильм Rhapsody In Black and Blue, в котором Сатчмо снова поёт Rascal You, на этот раз обрядившись в леопардовую шкуру. Этот образ дикаря и кривляния в пене Армстронгу многие в мире джаза простить так и не смогли.

Я лично не в большом восторге и от его студийной интерпретации, предпочитая ей версию Джека Тигардена и Фэтса Уоллера. Тут и аранжировка с типичным уоллеровским соло интереснее, и сам формат дуэта, как кажется, песне больше идёт. Сочетание глубокого «тромбонного» вокала Тигардена и визгливого голоса Фэтса поднимает градус комедийности до той черты, после которой забавное становится пошловатым, умело балансируя прямо под ней.

#Y1931 #armstrong #jackteagarden #fatswaller #jazzmovie

Раз уж зашла речь о Джеке Тигардене, нужно обязательно упомянуть спетую им в 1931 Basin Street Blues. Хоть он формально и выступает тут всего лишь в роли приглашённого вокалиста (руководит записью Бенни Гудман), именно с его именем у многих ныне ассоциируется композиция. И это несмотря на фантастическую версию Армстронга с невесомой челестой Хайнса, выпущенную двумя годами ранее.

С армстронговским прочтением интерпретацию Гудмана-Тигардена роднит главным образом то же ностальгическое настроение. Я, правда, не совсем уверен, по чему конкретно эти двое ностальгировали - в отличие от Сатчмо в борделях Бэйзин Стрит им бывать вроде не приходилось. Тигарден, накануне записи написавший дополнительный куплет, и вовсе не потрудился свериться с гугл мэпс. Иначе бы он знал, что самая знаменитая улица новоорлеанского квартала красных фонарей находится от набережной Миссисипи, куда он небрежно её поместил, аж в восьми кварталах.

#Y1931 #jackteagarden #bennygoodman #glennmiller

От забвения до славы порой только один шаг, и оглядываясь назад, невозможно понять, почему одни стали звёздами, а другим была уготована судьба актёров второго плана.

Casa Loma Orchestra Глена Грэя, детройтский биг-бэнд, образовавшийся на обломках проектов Жана Голдкетта, уже в начале 30-х играл музыку, очень близкую к свингу конца десятилетия. Торопливый ритм, отрывистые фразы саксофонов, нервный диалог медных и деревянных – и всё это на сумасшедшей скорости. Для своего времени звучит революционно. Вероятно, в этом и заключалась основная причина, по которой Casa Loma так толком и не были признаны в мире джаза. Для белой части публики их музыка звучала слишком уж несолидно, а до чёрной пластинки белого бэнда из Мичигана могли и вовсе не добраться. В жирные 20-е на Casa Loma точно бы обратили внимание, но в 1931 и лейблам, и ведущим клубам было уже не до экспериментов.

В итоге реальной популярности оркестру удалось добиться лишь в студенческих кругах, что неудивительно - такой музыке нужны молодые ноги.

#Y1931 #casaloma #glengray

Ещё один предтеча эры свинга Дон Редман в 1931 наконец отправился в самостоятельное плавание, основав в Нью-Йорке собственный оркестр. Среди прочих в нём играл Ред Аллен, да и многие непоследние музыканты McKinney’s Cotton Pickers, предыдущего бэнда Редмана, в итоге плавно влились в его новый коллектив.

Фигура самого Редмана мне кажется сильно недооценённой. Часто приходится читать, что без Флетчера Хендерсона не было бы никакого бума биг-бэндов, только вот и самого Хендерсона на было бы без Редмана. Понятно, что исполнители у Хендерсона всегда были отменные, но ведь главным образом его композиции середины 20-х работали благодаря аранжировкам, которые создавал именно Редман. Это он догадался, что саксофоны это не обязательно сладостно-липкий звук, это он заставлял трубы вступать в перестрелку с деревянными духовыми, это он писал для целых секций так, что они будто бы исполняли импровизированное хот-соло. Ещё в середине 20-х Редман показал, что джаз это не обязательно хаос и вдохновение - в той же степени это порядок и слаженность.

Те же принципы он исповедовал и на первых записях своего оркестра. На ставшей для него фирменной композиции Chant of the Weed (Редман тоже не дурак был курнуть) его любимые саксофоны создают душную южную атмосферу, по-стоунерски балансируя между беззаботностью и паранойей. Разве что у Эллингтона получалось рисовать такие сложные гармонические картины. На Shakin’ the African над упругим прыгающим ритмом носится алленовская труба, а за ней по пятам следуют обязательные саксофоны, пока сам Редман в своей типичной расслабленной манере больше проговаривает, чем поёт свои строчки. I Heard работает схожим образом, но немного более прямолинейна. Выплывает она за счёт бесконечной харизмы самого Редмана и комичности, идеально подошедшей для ещё одного эпизода сериала про Бэтти Буп. Посмотрите - не пожалеете.

#Y1931 #donredman #redallen #jazzmovie

За художественным образом блюзовой дивы - сильной сексуальной женщины, с юмором и достоинством реагирующей на многочисленные вызовы судьбы, легко проглядеть реальность, в которой эти женщины собственно существовали.

Вот и первая леди джазового фортепиано Мэри Лу Уилльямс любила в красках рассказывать, как она с 12 лет играла по клубам, однажды даже удостоившись поцелуя от ошеломлённого её игрой Армстронга. Как в Канзас Сити, или просто КэйСи, каждый клуб до утра был заполнен благодарными слушателями, не обращавшими внимания на всё более тяжёлые экономические условия. Как её детская мечта о собственном релизе исполнилась, едва ей стукнуло 20 лет... А ещё она вела откровенные дневники, благодаря которым уже много лет спустя стали известны детали, не вписывающиеся в доминирующую мифологию джаза и не прошедшие фильтр парадигмы о золотых временах жанра, а потому вслух невысказанные.

Например, история первой сольной записи Мэри Лу, вышедшей в начале 1931, на деле оказывается далеко не сказкой про золушку. Энди Кирк, в бэнде которого играл её муж, отказывался признавать Уилльямс официальной участницей оркестра, используя её только в тех случаях, когда основной пианист надирался до таких чертей, что не мог попасть по клавишам. И это несмотря на то, что контракт с лейблом достался Кирку во многом благодаря Мэри Лу, а лучшие его записи строились на её аранжировках. Когда в середине 1930 он получил телеграмму из Чикаго с приглашением записать несколько сторон, ему и в голову не пришло взять девушку с собой. К счастью, менеджеры лейбла, обнаружив, что среди музыкантов нет молодой пианистки, вообще отказались записывать бэнд Кирка, и тому в срочном порядке пришлось телеграфировать в Канзас-Сити.

Уже на следующее утро Мэри Лу была в Чикаго, прямо с вокзала отправившись в студию. Никто из музыкантов и представить не мог, что за предшествующую пару дней она дважды подверглись сексуальному насилию, причём в последний раз это произошло прямо в поезде на Чикаго. По её дневникам стало понятно, что от боли она и сидеть-то толком не могла. Но когда инженеры лейбла предложили ей сыграть что-нибудь, пока остальные участники бэнда собираются с мыслями после бурной ночи, она немедленно согласилась. Мэри Лу даже и понять не успела, что её записывают - она просто старалась воспользоваться этим шансом, чтобы произвести впечатление на лэйбл и продемонстрировать весь арсенал своих умений. Потому сыгранная ей импровизация, получившая название - Night Life, и получилась такой многогранной, на первый взгляд даже немного сумбурной. Очевидный страйд-оммаж Джеймсу Джонсону тут быстро обрастает витиеватыми украшениями, при первой возможности вообще сворачивая на встречную полосу ритмически. Слушая эту светлую и игривую композицию, и зная сопутствующие её записи обстоятельства, не перестаю удивляться, как вчерашний ребёнок Мэри Лу сумела просто отключить болезненную действительность и раствориться в собственном богатом воображении.

#Y1931 #marylouwilliams

Настоящая находка для любителей выискивать симметрию в исторических процессах: в 1931 к вершине американских чартов устремились сразу две семьи-сенсации - сестры Босуэлл и братья Миллс.

Три сестры Босуэлл происходили из белого среднего класса и поначалу мечтали о карьере в академической музыке. Но только вот живя в Новом Орлеане, как не проникнуться духом города? Вскоре мечты о симфонических оркестрах уступили место новым увлечениям, и сёстры стали исполнять бойкие поп-зарисовки с умело вмонтированными в них элементами джаза. Вообще-то в начале 30-х в подобных гёрлз-бэндах недостатка не наблюдалось, но семейство Босуэлл выгодно отличались от остальных тонкой ритмической интуицией, позволяющей им варьировать темп по несколько раз за отведённые стороной пластинки три минуты. Даже всем известные композиции в их исполнении звучали так, как будто их разобрали на куски и собрали заново. Вдобавок, в студии их поддерживали такие серьёзные музыканты, как Эдди Лэнг, Джо Венути и братья Дорси. В принципе любой их сингл, выпущенный в 1931, послужил бы идеальной иллюстрацией к вышесказанному, но если выбирать одну любимую песню, то послушайте Roll On Mississippi.

А вот четвёрке братьев Миллс с изначальными условиями повезло чуть меньше. Сыновьям парикмахера из Огайо выбраться из такой глуши без помощи провидения было бы трудно. И вот однажды такая помощь подоспела прямо во время одного из выступлений. Самый харизматичный из братьев - Гарри - потерял свой казу (это такая маленькая популярная в то время дуделка), но не растерялся, а сложив ладони в лодочку, поднёс их ко рту и стал имитировать игру трубы. Получилось так здорово, что вскоре все музыканты квартета приняли идею на вооружение, начав голосом подражать разным духовым. Из реальных инструментов осталась одна только гитара. Как нетрудно догадаться, этакую невидаль раскрутить труда не составило, и уже первый их сингл - Tiger Rag - имел оглушительный успех. За этими внешними атрибутами шоу всегда скрывалась великолепная поп-музыка со сложными гармониями, удивительной точностью исполнения и фантастическим скэт-вокалом. На одной ведь мимикрии под медные далеко не уедешь, а The Mills Brothers долгие годы оставались звёздами первой величины.

#Y1931 #boswellsisters #millsbrothers #eddielang #joevenuti #jimmydorsey #tommydorsey

Ну и напоследок видео-фрагмент из вышедшего через год прекрасного фильма-концерта The Big Broadcast. Тут и Tiger Rag в исполнении ещё немного смущающихся Mills Brothers, и стильные сёстры Босуэлл, и танцующий Кэб Кэллоуэй с историей о том, как Смоки искал Минни в притонах Чайнатауна. Ну и без главного героя ленты Бинга Кросби, конечно, не обошлось. Словом, все сливки вокального джаза начала 30-х.

#jazzmovie #bingcrosby #boswellsisters #millsbrothers #cabcalloway

1️⃣9️⃣3️⃣2️⃣ В самый расцвет депрессии в Нью-Йорк неожиданно вернулся лучший солист первой половины 20-х Сидни Беше. Тем из вас, кто уже успел позабыть, кто это такой, напоминаю: Беше, ещё заставший золотые времена Нового Орлеана, прослыл главным мастером хот-соло, первым в джазе перешёл на сопрано-саксофон, вдохновлял молодого Армстронга, учил молодого Эллингтона, а на самом пике своей популярности решил покинуть Штаты, отправившись искать счастья в Старом Свете.

В Европе его карьера складывалась вполне успешно, он много гастролировал и даже успел поколесить по Советскому Союзу (советскую визу Беше пришлось продлевать после того, как он угодил в больницу то ли с алкогольным отравлением, то ли с белой горячкой). Европейская идиллия была омрачена только лишь тюремным сроком, который Сидни получил во Франции за то, что случайно подстрелил какую-то женщину. Стоит отметить, что по его утверждению, метил он вовсе не в неё, а в коллегу-музыканта, позволившему себе усомниться в способностях Беше.

Не до конца понятно, зачем он вообще решил вернуться в Америку, но факт остаётся фактом: в 1932 Беше снова оказался на родине, где времена бесконечных возможностей сменились временами бесконечного отчаяния, а новоорлеанский стиль был полностью вытеснен музыкой биг-бэндов. Впрочем, Сидни этого, кажется, вовсе не заметил. Вместе со своим другом, трубачом Томми Ладнье, также вернувшимся из Европы, они сформировали New Orleans Feetwarmers, играя так, как будто за время их отсутствия в Нью-Йорке ничего не изменилось.

Особенно ярким вышел их самый первый сингл - Shag/I’ve Found a New Baby. Коллективная импровизация, зубодробительный ритм и горячие соло - всё в лучших традициях 20-х, по которым... «так успела соскучиться публика», - хотел бы написать я, но вот только в действительности вышло совсем наоборот. Оказалось, что в начале 30-х такая музыка никому особенно нужна не была, и уже через год Беше с Ладнье, чтоб не умереть с голоду, вынуждены были забыть про свои саксофон и трубу и открыть (с ещё меньшим успехом) собственное ателье.

#Y1932 #sidneybechet #tommyladnier

It don’t mean a thing if it ain’t got that swing - в этой ёмкой фразе весь zeitgeist 30-х. Её авторство традиционно приписывают умершему в 1932 от туберкулёза Бабберу Майли, хотя есть подозрение, что Дюк Эллингтон, не чуравшийся мифотворчества, уже задним числом вложил её в уста своего бывшего трубача.

Так или иначе фраза стала крылатой, существуя и вне музыкального контекста. Феномен свинга, который нельзя толком определить словами, но можно ощутить, наводит на мысли о более широкой интерпретации. В эпоху всепобеждающих рационализма и материализма, Эллингтон ещё раз напоминает, что просто знать и просто уметь недостаточно: необходимо чувствовать.

И свингующий оркестр Эллинтона действительно чувствует. Звуча расслабленно, они тем не менее не позволяют себе ни единого лишнего звука. Всё здесь на своих местах: и вокал Айви Андерсон, вскоре ставшей постоянной вокалисткой Дюка, и знаменитое «дуап-дуап» от хора приглушённых труб и тромбонов, и продолжительное соло Джонни Ходжеса на альт-саксофоне в середине композиции.

Эллингтон не изобрёл свинг. Как мы убедились, он даже не был первым в числе предвосхитивших его музыкантов. Но иногда облечь идею в слова столь же важно, сколь и сформировать её.

#Y1932 #duke #johnnyhodges #ivieanderson

В 1932 Дюк Эллингтон успел поработать сразу с несколькими вокалистами, но самым видным из них был, конечно же, Бинг Кросби, с которым они записали очередную (да сколько ж уже можно?) версию St.Louis Blues.

Тут нужно задаться вопросом, кем в глазах слушателей того времени был Бинг? Он уже точно не был просто молодым певцом, чьё имя ассоциировалось исключительно с оркестром Пола Уайтмана. Но и полноценной звездой, секс-символом и голосом поколения он стать ещё тоже не успел. Сейчас Бинг известен нам в основном как актёр и поп-вокалист, но в начале 30-х его джазовые корни ещё давали о себе знать, и выпустить совместную с Дюком пластинку было для него большой честью. Интересно, что с оркестром Эллингтона он уже сотрудничал, записав в составе трио The Rhythm Boys композицию Three Little Words для киноленты Check and Double Check, но из-за расовых стереотипов в самом фильме решено было использовать чёрных вокалистов.

Назвать совместную работу Дюка и Бинга выдающейся я не возьмусь. Другие версии композиции, появившиеся в начале 30-х, в том числе уже мелькавшие здесь интерпретации Армстронга и Кэллоуэя, звучали интереснее. Но послушать запись всё-равно любопытно хотя бы из-за редкой возможности ознакомиться с джаз-ипостасью Кросби, под конец песни даже выдавшего скэт-секцию.

#Y1932 #duke #bingcrosby

Помните, как коэновский Льюин Дэвис, сыграв на глазах нью-йоркских критиков один из самых вдохновенных концертов в своей жизни, возвращается за барную стойку, и оглянувшись, видит готовящегося выступать следом молодого Боба Дилана? И зрителю сразу становится понятно, что какой бы проникновенной ни была его игра, уже через пару минут никто о ней и не вспомнит. Такова реальность: в тени, отбрасываемой каждым великим артистом, теряется с десяток достойных талантов.

Если вы думаете, что я подвожу вас к мысли о том, как не повезло музыкантам начала 30-х иметь своим современником Армстронга, то вы не совсем правы. Сегодня я расскажу о двух записях самого Армстронга - Lazy River и Georgia On My Mind - которые оказались погребены под монолитной плитой славы Stardust. Всё дело в том, что эти три композиции слишком уж многое объединяет. Для начала, у них общий создатель - Хоги Кармайкл (для Lazy River он написал слова). Записаны они тоже были практически одновременно - с разницей в один день в начале ноября 1931. Вдобавок, все три работы пропитаны особым духом южной ностальгии, исходящим в равной степени от фигур Кармайкла и Армстронга.

В общем, с таким родством шанса стать полностью самостоятельными хитами у Lazy River и Georgia почти не было. А записи-то выдающиеся. Особенно Lazy River. Открывается она коротким соло Сатчмо, после которого мелодия переходит к саксофонам. Армстронг, будто покачиваясь на создаваемых ими волнах, довольно приговаривает “aha, sure” и переходит к вокальной партии. И вот тут происходит кое-что занимательное: во время скэт-рефрена Армстронг вдвое увеличивает скорость и отрывается от остального оркестра. Для любителей визуализации: чтобы завершить два круга, у Сатчмо уходит ровно столько же времени, сколько у остальных музыкантов уходит на один круг. Этот приём в джазе называется double timing, и Армстронг, конечно, не был первым, кто его применил. Но только обычно всё происходило наоборот - солист оставался на привычной скорости, а ускорялась ритм-секция (за примером ходить далеко не надо - такой момент есть в “Georgia...”). Что-то похожее на double timing от солиста я слышал только на записях Джелли Ролла и самого же Армстронга времён сотрудничества с Эрлом Хайнсом. Но там это были какие-то спонтанные обрывки фраз, а здесь целый хорошо спланированный корус. Армстронг и время - это вообще тема, достойная отдельной книги, при чём как в том смысле, что он своё время невероятным образом опережал, так и имея ввиду его манеру играть вне времени.

#Y1932 #armstrong

С каждой новой записью Сатчмо всё лучше понимал, что Армстронг-лирик интересен публике не меньше, а то и больше, чем Армстронг-шоумен. Всё чаще в выборе композиций он обращался к романтическим номерам, и как правило это приносило успех. Взять хотя бы его безумно популярную версию All Of Me.

Словно следуя словам песни, он отдаёт себя слушателям без остатка. Уже во время открывающего запись мелодраматичного соло приглушённой трубы обычно экономный Сатчмо не жалеет нот. В вокальной партии его голос начисто лишён какой-либо комичности и преисполнен серьёзности. Ну а когда его труба освобождается от сковывающей её сурдины, нам наконец открывается подлинная глубина его чувства. Идеальная песня о любви на все времена.

#Y1932 #armstrong

Интересно, как Армстронгу удавалось продолжать источать на записях такое безграничное счастье, когда в его собственной жизни одно кораблекрушение сменялось другим. Два полицейских ареста, угроза реального срока, недружественный и разорительный развод с Лил Хардин, разборки с пытавшейся выкрасть его из Чикаго мафией, нарисовавшийся непонятно откуда бездарный и наглый менеджер Джонни Коллинс, судебный запрет на выступления в Нью-Йорке из-за претензий старого менеджера Томми Рокуэлла, и вишенкой на торте инфекция верхней губы, поставившая под угрозу всю его карьеру... проблемы накапливались, как снежный ком, и Армстронгу в итоге пришлось бежать от них в Европу.

Но ещё до этого он успел записать новую версию главного новоорлеанского стандарта, известного в начале века просто как Номер 2, а до нас дошедшего под названием Tiger Rag. Те из вас, кто устал от мелодично-лиричного Сатчмо, с первой секунды обрадуются выбранному им бешеному темпу, не предполагающему лишнего сюсюканья. И никакого сюсюканья тут действительно нет. На протяжении восьми корусов нам доходчиво объясняют, что мощь и могущество Армстронга-трубача никуда не делись. Вообще, эта в целом не самая примечательная запись тем и хороша, что даёт лучшее представление о стиле игры Сатчмо, чем все остальные записи начала 30-х вместе взятые. Тут и любимое им расчерчивание неравномерным пунктиром, и умопомрачительные глиссандо, и почти что оперные фразы, будто зависшие в невесомости. Обратите внимание, что тематически Армстронг за эти восемь корусов так ни разу самой Tiger Rag и не касается. Видимо, с высоты его полёта непросто разглядеть, чем там занимаются простые смертные.

#Y1932 #armstrong

Мы всё реже упоминаем Флетчера Хендерсона и его оркестр, а между тем, главный биг-бэнд ревущих 20-х продолжал активно выступать и записываться. Вот только большинство выпущенных ими в начале 30-х релизов не шло ни в какое сравнение с хитами прошлой декады. Отчасти это связано с изменившимся составом коллектива: потеря Дона Редмана, Джо Смита и Бастера Бэйли незаметно пройти не могла. Но главное изменение коснулось самого Хендерсона. В конце 20-х он попал в автомобильную аварию, после которой его отношение к жизни резко поменялось. Его вдова Леора Хендерсон вспоминала, как однажды оказалась на репетиции оркестра и, услышав, что один из музыкантов фальшивит, указала на это мужу. Обычно въедливый Хендерсон, от которого молодой Армстронг на стенку лез, просто проигнорировал замечание. Безразличие Флетчера привело к тому, что оркестр фактически остался без управления, существуя только за счёт энтузиазма его музыкантов.

Удивительно, но даже в таких обстоятельствах оркестр Хендерсона развивался и временами выдавал настоящие шедевры. Например, в 1932 они выпустили совершенно нетипичную для себя композицию Take Me Away From The River. Уже с первой секунды записи приглушённые трубы своей психоделичной игрой, периодически переходящей в вопль и гудение, создают атмосферу бэд-трипа, и даже красивое выступление тенор-саксофона Коулмена Хокинса оказывается не способно скрасить рисуемую ими зловещую картину. Идущие следом редкое соло самого Хендерсона и вокал Айки Робинсона только усиливают ощущение вязкости и духоты. Это галлюциногенное звучание могло бы стать новой фишкой оркестра, но в итоге оказалось лишь разовым экспериментом, не сумев остановить падение бэнда, бесславно завершившееся двумя годами позже.

#Y1932 #fletcherhenderson #colemanhawkins #ikeyrobinson

Сегодня слушаем ещё один биг-бэнд, ненадолго пропавший с наших радаров, Kansas City Orchestra Бенни Мотена.

Мотен не был выдающимся музыкантом, но бизнесменом был отменным. В Кэйси его знала каждая собака, а в начале 30-х связи были самой твёрдой валютой, ведь иметь связи значило иметь работу, которой становилось всё меньше. Поэтому когда Мотен осознал необходимость перемен в своём оркестре, то переманить к себе лучших местных музыкантов ему труда не составило. Так в оркестре появились молодые Каунт Бэйси (впрочем, пока что известный просто как Билл Бэйси), Оран ‘Hot Lips’ Пэйдж и Эдди Дёрхэм.

Мотен с удовольствием уступил Бэйси роль главного пианиста, а основным арранжировщиком сделал Дёрхэма. Музыка для него отошла на второй план. Зачастую, если среди публики находились важные гости, он прямо во время выступления спускался вниз и в светской беседе присоединялся к слушателям. В других случаях он просто стоял рядом с фортепиано и улыбался. Творческая составляющая оказалась полностью в руках молодых музыкантов, и релизам Мотена это явно пошло на пользу. Oh! Eddie - это первая ласточка нового звучания оркестра, полного напора, энтузиазма и энергии.

#Y1932 #benniemoten #countbasie #hotlipspage #eddiedurham

Джаз и вещества - ставшая вечной тема, которая впервые начала волновать общественность ещё в начале Великой Депресии. Ничего удивительного в этом нет. Как известно, голоса поборников высоких моральных устоев всегда звучат громче во время экономических и социальных потрясений. Джаз был для них излюбленной мишенью ещё с 20-х, а вскоре к нему добавилась и марихуана, уже запрещённая в большинстве штатов. Пагубный эффект, приписываемый ими этой симпатичной комбинации, был явно преувеличен, а вот то, что музыканты раннего джаза с травой были на ты, отрицать глупо.

Чаще всего к наркотическому опыту в своих песнях обращался Кэб Кэллоуэй, и если в его прошлых хитах эти отсылки при большом желании ещё можно было не заметить, то Reefer Man двойной трактовки даже не предполагает. Тем не менее, в 1932 эта весёлая песня имела большой успех, а спустя год оркестр Кэллоуэя даже исполнил её в киноленте International House. Советую сразу смотреть видео-отрывок - на фоне безумно двигающихся ног Кэба Reefer Man звучит занятнее.

#Y1932 #cabcalloway

В начале 30-х джаз был ещё слишком молод, чтобы свыкнуться с неотвратимостью смерти, поэтому каждая потеря сопровождалась болезненным ощущением незавершённости. Первым из больших музыкантов ушёл Бикс Бейдербек, вся жизнь которого как будто бы предвещала его раннюю трагическую кончину. А вот то, что его друг Эдди Лэнг вскоре последует за ним, предугадать было невозможно.

Главный гитарист 20-х, фактически в одиночку познакомивший мир джаза с гитарой, даже в самый разгар Депрессии оставался востребован. Ещё во времена работы в оркестре Пола Уайтмана он подружился с Бингом Кросби, став его главным соратником на пути к статусу главного поп-идола страны. Записи, радио-трансляции, фильмы... работа с Кросби оставляла джазовой стороне Лэнга не так много времени, но и этого ему хватало, чтобы продолжать развивать своё видение.

А видение это можно условно разделить на две части. Часть первая это Лэнг-эстет, за пять лет до того вместе с Биксом и Трэмом предвосхитивший кул-джаз и выдумавший утончённо-отстранённое звучание. Во многом эти эксперименты так и остались вещью в себе, незамеченным артефактом. Бикс погиб, Трэм увлёкся коммерческой танцевальной музыкой, и Лэнг остался единственным членом троицы способным если не продолжить писать эту главу в истории джаза, то по крайней мере поставить в ней точку.
В 1932 ведомый им и его лучшим другом Джо Венути бэнд All Stars, с Гудманом и Тигарденом в составе, попытался сменить эту точку на восклицательный знак, записав After You’ve Gone и Beale Street Blues. Получилось или нет, вопрос спорный. Той магии, которой пропитан каждый звук легендарных сессий 1927 года, тут, пожалуй, нет. Зато есть нехарактерные для торопливых 30-х изящество и спокойствие, воспринятые многими скорее как недостаток: где же свинг?

Вторая часть – Лэнг-виртуоз. Играя с оркестром, он не всегда мог в полной мере продемонстрировать особенности своего стиля, а вот формат дуэта гитаристов, уже опробованный им в конце 20-х, этому вполне способствовал. Композиция с говорящим названием Pickin’ My Way, записанная Лэнгом совместно с Карлом Крессом, как никакая другая показывает, на что становилась способна гитара в его руках.

При этом в 1932 ему только стукнуло тридцать: будущее представлялось радужным, а перспективам стать настоящей звездой джаза мог помешать только Голливуд, заманивающий их с Кросби своими гигантскими контрактами. В этот-то самый момент жизнь Лэнга и оборвалась. Он умер в начале 1933 по невыясненным причинам во время рутинной операции по удалению миндалин. Джаз потерял своего главного гитариста, но место это оставалось вакантным недолго...

#Y1932 #eddielang #joevenuti #jackteagarden #bennygoodman #carlkress

Из всех смежных с ранним джазом миров, по касательной задевающих наш канал, самым интересным был, конечно же, мир американской анимации. Для меня мультфильмы начала 30-х стали настоящим открытием, удивив как техникой исполнения, так и нетривиальным содержанием. Поэтому каждый раз когда находится повод, я стараюсь поделиться поделиться с вами очередным шедевром.

Сегодня повод есть. В 1932 The Mills Brothers и Бинг Кросби вдохнули новую жизнь в популярную в середине 20-х песню о южной красавице по имени Dinah, а уже через год братья исполняли её в одноимённом мультфильме. Создали этот мультфильм всё те же кудесники из Fleischer Studios, что ранее выдумали образ Бетти Буп и перенесли на экран похождения моряка Попая. Вообще, все их работы в период до 1934, когда их накрыло волной цензуры, невероятно остроумны – не зря и кокетливая мисс Буп, и любитель шпината Попай обгоняли по популярности самого Микки Мауса.

Мультфильм Dinah вышел в рамках новой серии, запущенной Fleischer Studios, названной Screen Songs. По задумке это была своеобразная анимационная версия караоке с маленьким шариком, прыгающим по тексту во время исполнения песни. Если вас не пугает перспектива оскорбиться расистскими стереотипами (делайте скидку на нравы 30-х), то я настоятельно рекомендую посмотреть самый первый эпизод, в котором чёрт практикует чёрную магию под I Ain’t Got Nobody и Tiger Rag в исполнении тех же Mills Brothers.

#Y1932 #millsbrothers #bingcrosby #jazzmovie

Несколько лет назад в интернете распространилась теория, согласно которой вместо Анжелики Варум на её записях пел Леонид Агутин. Тот естественно всё отрицал, бормоча что-то про отсутствие в 90-х автотьюна. Шах и мат, Леонид, ваш аргумент бит! Ещё в 1932, когда автотьюна тем более не было, молодой певец Билли Бэнкс забавы ради успешно имитировал женский вокал.

Иногда, как например в Mean Old Bed Bug Blues, выходило настолько правдоподобно, что никто и заподозрить не мог, что ни одной женщины в тот момент в студии не присутствовало. Зато присутствовали главные нью-йоркские балагуры Фэтс Уоллер и Эдди Кондон, а также присоединившиеся к ним Ред Аллен, Пи Ви Рассел и Затти Синглтон. Полагаю, звёздная компания знатно повеселились, слушая дуэт Бэнкса-мужчины и Бэнкса-женщины, потому записанная следом версия классического блюза Уилльяма Хэнди Yellow Dog и получилась столь драйвовой. Слушать, как такие люди валяют дурака, иногда даже интереснее, чем слушать их раскрученные работы.

#Y1932 #billybanks #eddiecondon #fatswaller #redallen #peeweerussell #zuttysingleton

В завершение темы 1932 года, коротко о ещё 3 популярных записях того времени.

1️⃣ Семейство Босуэлл возрождает очередной забытый хит 20-х Everybody Loves My Baby, строя причудливые ритмические орнаменты вокруг моментально заедающего в памяти поп мотива.

2️⃣ Casa Loma Orchestra выпускает чёрный джаз – Black Jazz – первый в серии «цветных джазов»; уже скоро за ним последуют синий и белый.

3️⃣ Дон Редман записывает How’m I Doin’, идеальный образец novelty-music 30-х, в котором юмор, нехитрая мелодия, «тви-тви-тви-тва-тва» и прочие радости жизни дополняются коронной редмановской аранжировкой с хором кларнетов/саксофонов и челестой.

#Y1932 #boswellsisters #casaloma #glengray #donredman