В разгар лета, когда на Ольхоне заняты почти все гостевые дома и гостиницы, в участковой больнице осталось в строю две медсестры и две уборщицы.

Начало июля. Участковая больница посёлка Хужир на Ольхоне безлюдна и чиста. Пусто и в коридорах, и в кабинетах. «Сидим, держим оборону и надеемся, что серьёзной помощи сейчас никому не понадобится, — говорит медсестра Светлана Огдонова. — Врачей-то у нас — ни одного. Тишина».

Врачи, впрочем, есть. Просто физически в больнице они в первые две недели июля отсутствовали. Стоматолог был в отпуске, а педиатр с терапевтом — на ковидном карантине: контактные.

— Если честно, коронавирус тут даже ни при чём, — рассказывает заведующая больницы (она же педиатр) Лариса Уланова. — Кадров нет. Никто не хочет ехать работать на Ольхон. У нас есть ставки, но нет желающих.

Для приезжих врачей ничего не строится и не сдаётся. Стоимость жилья — минимум 30 тысяч в месяц. Разница с возможностями врачей — очевидна.

Когда большие чиновники дают пресс-конференции, это всегда очень интересно. Но всё интересное обычно происходит в кулуарах, и читатели об этом никогда не узнают. Вот недавно в Иркутск приезжал председатель правительства России Михаил Мишустин.

Официально жителям показали как он съездил:
💨 на местный авиазавод, который давно сорвал все сроки по выпуску нового самолёта МС-21. Выразил гордость за нашу промышленность и пообещал денег;
🌇 на разные долгострои, тоже пообещал денег;
🗜 к зданию строящейся поликлиники в одном из районов города. Ну, вы уже поняли – и там пообещал денег.

Автор журнала Елена Трифонова рассказывает о том, как проходила встреча с журналистами.

В назначенный день нужно было приехать в поликлинику за полтора часа до начала мероприятия. Сотрудники ФСО проверили наши паспорта, выяснили что фамилии внесены в списки «одобренных» персон и запустили за контур. И снаружи и внутри ограждения поликлиники прохаживались крепкие парни в костюмах, у каждого — проводок за ухом.

В самой поликлинике на входе был установлен красивый информационный щит. На нём — презентация проекта: сколько пациентов будет принимать поликлиника, какие специалисты будут работать, сколько денег потрачено на стройку. Больше в здании не было ничего. Вообще. Ни единого стула или диванчика, на улице — ни одной лавочки. Поэтому полтора часа журналисты, сотрудники пресс-служб просто стояли или неторопливо прогуливались туда-сюда. Из доступных развлечений было только посещение туалета. Правда, в туалете не оказалось защёлки.

За полчаса до Мишустина на объект приехали министр здравоохранения РФ Михаил Мурашко, региональный министр Яков Сандаков, главврач областной детской больницы и по совместительству кандидат в депутаты от «Единой России» Юрий Козлов и главврач самой поликлиники. Они встали около информационного щита и, судя по всему, начали репетировать речь к приезду Мишустина. Главврач коротко пересказывал содержимое презентации на щите.

От скуки я достала диктофон и стала записывать его речь. Ну, вдруг скажет что-то не со стенда. Наверно, об этом же подумал министр Мурашко. Строго покосился на мой диктофон, и сказал:

— Девушка, это не для прессы. Нельзя записывать.

Я страшно удивилась.

— Да вы же ничего интересного и не сказали. А моя работа — описывать всё, что тут происходит.

Мурашко удивлённо поднял бровь и повёл группу товарищей в другой угол, подальше от ушей журналистов. Из угла закричал:

— Ну, не сердитесь на нас!

Я не сердилась. Я продолжала удивляться. А ко мне уже бежал пресс-секретарь министра.

— Ладно, вы можете использовать то, что они сказали. Но только не в качестве цитаты.
— Я хочу спросить министра, как у нас в регионе будут решать проблему нехватки ковидных коек. У нас тут люди умирают, не могут попасть в больницы, — мне всё-таки хотелось получить хоть какую-то информацию, кроме той, что была на щите. Раз уж передо мной целый федеральный министр.
— Нет, не нужно об этом спрашивать, — сказал пресс-секретарь. — Мы к этой теме не готовились, нужно сначала запросить информацию.

Тут к нам подошла девушка из пресс-службы и стала объяснять, куда нужно бежать, как только зайдёт Мишустин. Предполагалось, что он остановится у щита, послушает главврача, потом пойдёт направо и по кругу, осматривая поликлинику. Ну, а нам было велено идти налево, чтобы не путаться под ногами, добежать до условной точки и там ждать Мишустина. Журналисты внимательно слушали, пытаясь запомнить маршрут. Кивали. Девушка задумчиво обвела глазами нашу группу и предложила отрепетировать маршрут. Мы отрепетировали. Рысью пробежались по холлу, вернулись к двери и продолжили ждать.

Коллега на ухо шепнул, что видел сегодня два Гелендвагена из кортежа. В Иркутске таких нет. Их привезли сюда вторым бортом. На первом летела делегация. Оказалось, что это не такой уж секрет. О двух бортах и гелендвагенах иркутяне несколько дней писали в соцсетях. Наверно, пока стояли в пробках. Потому что в городе в дни визита случился транспортный коллапс. Так что времени на посты было много, и народ не стесняясь костерил московских гостей.

Когда в дверь вошёл Мишустин в серо-стальном костюме и лучезарной улыбке, мы быстренько разыграли выученный сценарий. Он пошёл направо, мы — налево. В условленной точке встретились, записали на камеры всё, что он захотел сказать. Вопросов не задавали.

— А я вот не поняла про деньги, которые пообещали региону на оборудование поликлиники, — подошла я после встречи к региональному министру здравоохранения Сандакову. — Эти суммы уже заложены в региональном бюджете. Москва просто даёт их раньше, чтобы досрочно ввести объект. Можете пояснить, куда потом пойдут областные деньги?
— Я сейчас не могу сказать, у меня делегация. Давайте уже в рабочем порядке, — ответил министр. Хотя Мишустин к этому моменту уже уехал.
— Ну и ладно, — сказали журналисты. Сложили выпущенные пресс-службой пресс-релизы и выдали одинаковые заметки о том, на каких объектах побывал председатель правительства, сколько денег обещал и кому от этого будет лучше. Получилось, что лучше будет всем. Хотя и сейчас уже очень хорошо.

В бухте Песчаная цвет воды изменился с прозрачного на мутно-зеленый. По поверхности воды поплыли синие маслянистые пятна.

В пятницу, 13 августа, отдыхающие на Байкале заметили странное и очень тревожное явление. «Девушка, стоявшая на берегу, сказала, что, похоже, кто-то слил в воду краску, — рассказывает Татьяна Постникова, которая работает гидом и едва ли не каждый день бывает на Байкале с группами туристов. Она написала в Фейсбуке, что заметила множество мешков со строительным мусором. Они лежали вплотную к берегу. Было похоже, что это мусор от разобранной ещё весной турбазы».

«Не знаю, имеет это отношение к проблеме с водой или нет, но пахнет там не очень приятно и в принципе такое рядом с водоемом недопустимо, — добавила Татьяна. Очевидцы говорят: в бухтах Бабушка и Сенная ситуация аналогичная. После купания на коже остается жирная липкая пленка.

А сегодня гиды прислали подобное фото с юго-восточного берега Ольхона, урочище Халзаны (это больше 100 км на север). «Капитаны кораблей говорят, что это просто вода прогрелась наконец и Байкал зацвел, беспокойства это у них не вызывает. Однако ни я, ни мои коллеги не помнят за все время путешествий по Байкалу, чтобы вода вот так „цвела“. Да и холодная она в этом году», — добавляет Татьяна.

Напомним, что правительство планирует в ближайшие годы увеличить турпоток на Байкал до 4 млн человек в год. При этом в большинстве населенных пунктов на Байкале нет современных очистных сооружений.

43-летний Улан-удэнец Алексей Семёнов никогда не был в Америке. Родственников и друзей там нет. Уровень английского — невысокий, в школе он учил немецкий. «Но авантюра — это не ехать в Америку, а оставаться в России, — говорит Алексей. — Работать бизнесменам не дают, налогами давят. Зачем мне такая Родина?»

В конце июня Семёнов услышал в новостях, что в Бурятии через несколько дней введут очередной двухнедельный локдаун. Незадолго до этого счета Алексея арестовали, он ликвидировал свое ИП. Остался должен в общей сложности 1,4 миллиона рублей. Семёнов решил, что терять ему нечего и записал видеообращение к президенту США с просьбой предоставить его семье вид на жительство.

Все свои шаги по направлению к американской мечте Алексей уже тщательно продумал. Если Джо Байден не откликнется, Семёновы все равно поедут в США — будут добираться через Мексику.

Семёнов уже выбрал город, в котором хочет жить после переезда. Это Сакраменто — столица штата Калифорния. В нём полмиллиона жителей и много автомастерских. «Добираюсь до Сакраменто, отсыпаюсь, а потом иду в ближайшее русскоязычное СТО, — объясняет Алексей. — Я хорош в кузовном ремонте. Докажу им, что хочу и умею работать».

Читайте в нашем журнале историю предпринимателя из Улан-Удэ Алексея Семёнова

В третью волну вся Шелеховская районная больница стала ковидным госпиталем. В то время машины скорой помощи часами стояли перед приёмным покоем, потому что не хватало мест даже для умирающих. Мы ездили туда, чтобы сделать репортаж из «красной зоны». Неожиданные новости пришли из больницы на этой неделе.

Врачи больницы выступили с видеообращением, в котором попросили уволить главврача Оксану Вельм. Люди утверждают, что не получают положенных выплат, хотя нагрузка на них растёт. Очевидно, что медикам всё труднее справляться с психологической и физической нагрузкой, которая на них обрушилась. А конца пандемии ещё не видно.

Кстати, мы на себе выяснили, что после «Спутника-Лайт» тоже есть побочка. У некоторых поднимается температура, ощущение что заболеваешь гриппом. Но это лучше, чем заболеть ковидом. По статистике, только 3,4% полностью вакцинированных попадает в больницы, если всё же заболевают ковидом. В общем, из-за температуры рассылка получилась короткой. Но главное, что мы прошли ревакцинацию. А вы?

Деревянное здание школы в посёлке Луговский Мамско-Чуйского района построено в 1959 году и рассчитано на 400 детей. Сегодня в нём учится 28 школьников, а через пять лет останется 20.

Правительство Иркутской области внесло школу в программу капремонта на 2019–2024 годы. А местные жители просят построить новую малокомплектную школу-сад. Об этом сказала в видеообращении к губернатору региона Игорю Кобзеву директор школы Галина Сафонова. Мэр района Алексей Морозов несколько раз обращался с такой же просьбой к региональному правительству. Практически пустыми стоят ещё две школы района.

Читайте в нашем журнале, почему проводить капитальный ремонт в школе посёлка Луговский Мамско-Чуйского района всё равно что лить воду в решето.

ˆˇˆˇˆ
Этим текстом мы начинаем серию публикаций о больницах, школах, медпунктах и клубах в деревнях и посёлках. Нам интересно, как они живут? Есть ли там теплые туалеты? Когда был ремонт в последний раз? Что за люди в них работают? Обычно, жители городов видят их безликими циферками в отчётах чиновников. «Поставили 20 новых ФАПов, отремонтировали 10 школ» и вот это вот всё.

Мы хотим сделать их точками на карте, с историями, с лицами, характерами. А потом уже составить интерактивную карту, на которой будет видна общая картина. Мы не знаем, какой она получится. Будет там больше уютных, светлых школ с добрыми и чуткими педагогами, новеньких медпунктов с милыми фельдшерами, или аварийных строений, где катастрофически не хватает специалистов? Нам самим интересно узнать.

Если вы знаете какие-то школы в глубинке, где работают классные педагоги, или ФАПы с лучшими фельдшерами в мире — напишите нам. Закрытые медпункты тоже годятся. Мы съездим и расскажем о них.

С самого начала деятельности правозащитницу Надежду Низовкину часто задерживали. Она бывала в изоляторах временного содержания, спецприёмниках, психбольнице.

Наручники Низовкиной впервые надели 31 декабря 2010 года в Советском районном суде Улан-Удэ. Ей было 24 года. Надежду арестовали по ст. 282 УК РФ — за разжигание ненависти к силовым структурам — и отправили в СИЗО.

В изоляторе на свежевыкрашенных зелёных стенах не было никаких надписей. Надежда положила на кровать матрац и подушку, заправила бельё. Легла в одежде, укрылась своей пихорой на кроличьем меху, сверху — одеялом. Было холодно. Отвернулась к стенке — свет бил прямо в глаза.

«Ну, что, Надя, — сказала сама себе Низовкина. — Поздравляю с Новым годом! Желаю никогда не сдаваться».

Главная мечта Низовкиной — чтобы все силовые структуры в России исчезли. И ФСБ, и полиция, и ФСИН, и армия. Существующее оружие уничтожат, новое делать не будут. Политический строй тоже сменится. Цензура умрёт, свобода слова появится.

Читайте в нашем журнале историю Надежды Низовкиной.

На этой неделе в нашем журнале вышел текст о правозащитнице Надежде Низовкиной из Бурятии

С самого начала её деятельности Надежду часто задерживали. При задержаниях она объявляла голодовки, отказывалась представляться, показывать паспорт и подписывать протоколы. В судах защищала себя сама. Она бывала в изоляторах временного содержания, спецприёмниках, психбольнице.

Автор Карина Пронина рассказывает о материале:

— Про правозащитницу Надежду Низовкину я давно хотела написать большой текст. Это такой человек, который в Улан-Удэ известен больше, чем некоторые эстрадные певцы. Почти все знают про бесконечные сухие голодовки Низовкиной, про необычные наряды, про то, что она защищает в судах всех местных оппозиционеров.

Вот мы с Низовкиной идём по центру города, где стоят старые деревянные двухэтажные дома и где живут не самые богатые люди. У Надежды — фотосессия. Мы приехали сюда, потому она любит все такое, старинное.

У водоколонки стоит женщина в потёртых шортах и старой футболке. Она набирает воду в большие канистры. Женщина видит Надежду и начинает говорить своим детям, стоящим рядом: «Это Низовкина, Низовкина!». Потом выясняется, что женщина — учительница. И что у нее много претензий к власти — заставляют ходить на выборы, заставляют делать прививки, заставляют писать бесконечные отчеты. В Низовкиной она видит хоть какой-то свет, надежду на что-то. На что — сама не может объяснить.

«Про Низовкину многие говорят, что она сумасшедшая, — говорит мне эта учительница. — Но, если бы не Низовкина, мы бы жили, вообще опустив головы и не открывая рта».

Читайте текст «Дон Кихот из Бурятии» на сайте журнала «Люди Байкала»

Неделю назад умерла баба Соня – героиня нашего материала, которая жила в 12-квартирном доме в посёлке Колотовка

Все её соседи уехали, баба Соня оставалась одна. Теперь все 12 квартир свободны. Некому докопать картошку, которую она сажала под окном. В одной из квартир пустого дома без дела лежат дрова, которые баба Соня заготовила на зиму.

Мы были у неё в феврале. За месяц до этого бабе Соне исполнилось 85 лет. В журнале вышел ролик, в котором она показывала свои грамоты за добросовестный труд. Баба Соня работала на руднике и в детском саду. Мы успели снять, как она жила в своей квартире с обрезанным водопроводом и отоплением, как ходила с 5-литровым пластиковым ведром на реку за водой, как возила дрова на коляске. Было видно, что такая жизнь её не тяготит. Баба Соня хвасталась, что разработала участок рядом с домом, грядки копает вручную. Овощей выращивает столько, что излишки даже продаёт. То есть продавала.

Дети бабы Сони живут в Краснодарском крае. Она отказывалась переезжать к ним, не хотела никого стеснять. Ждала, когда подойдёт её очередь на жильё по северной субсидии. Баба Соня умерла, теперь ей не нужна квартира.

Постепенно сама собой решается проблема переселения северных посёлков: кто-то умирает, кто-то уезжает, не желая тратить жизнь на ожидание. За 40 лет количество жителей Мамско-Чуйского района сократилось в 25 раз.

https://www.youtube.com/watch?v=nxBb64KBKCo

Количество финансовых пирамид и их участников увеличивается во времена кризисов, отмечают исследователи. В России расцвет таких организаций пришёлся на 90-е годы. В первой половине десятилетия в стране было создано около 1,8 тысячи финансовых пирамид. Вторая волна расцвета финансовых пирамид в России совпала с началом мирового финансового кризиса в 2008 году.

Летом 2019 года руководители проекта «Финико» начали активно собирать деньги вкладчиков. Людям предлагали вложиться в «автоматизированную систему генерации прибыли», работающую «по принципу прогнозируемых рисков, которые управляются статистикой децентрализованных продуктов».

Сейчас Центробанк России выявляет сотни новых пирамид ежегодно. В списке финансовых пирамид, выявленных в 2021 году, «Финико» значится под номером 62. Центробанк включил организацию в чёрный список в феврале нынешнего года.

Екатерина Самойлова из Иркутска рассчитывала в сентябре получить деньги на автомобиль. Кроме того, за счёт доходов от проекта хотела закрыть свою ипотеку. Для этого она взяла кредит в банке на 1,8 миллиона рублей и внесла в «Финико». Свою историю она рассказывает, захлёбываясь слезами: «У меня неподъёмные кредиты… Просто неподъёмные… Я воспитываю одна двоих маленьких детей. Теперь к моему кредиту добавился ещё один кредит на пять лет».

Читайте в нашем журнале, почему в России каждый год выявляют сотни финансовых пирамид, а приговоров по антипирамидальной статье единицы&

В Международный день журналисткой солидарности мы присоединяемся к всероссийской акции в поддержку коллег, признанных иностранными агентами, или вовсе — «нежелательными организациями»

В этом году в России 47 СМИ и журналистов получили этот статус по абсолютно надуманным причинам.

Чиновники говорят, что статус иноагента не мешает работе журналиста или редакции, что это обычная практика для всех стран, и Россия тут не исключение. На самом деле, это не так. Работать со статусом иноагента практически невозможно. Уходят рекламодатели, эксперты перестают давать комментарии. Журналистов не берут на работу в другие издания. Статус становится настоящей «чёрной меткой».

Закон об иноагентах превращается в очень удобный инструмент для возвращения цензуры. Мы поддерживаем коллег, получивших такой статус. Считаем, что закон в итоге ведёт к ограничению свободы слова в стране. Это плохо не только для журналистов, но и для читателей, которые лишаются объективной информации. В итоге проиграют все.

«Три, а лучше — пять» новых городов в Сибири с население «300–500 тысяч человек, а лучше до миллиона» предложил построить министр обороны Сергей Шойгу. И даже назвал места — южнее Тулуна в Иркутской области, в районе Канска и Лесосибирска в Красноярском крае. Идея выглядит абсолютно утопичной и об этом уже сказали многие эксперты.

Но вот что интересно. Всего два года назад правительство утвердило Стратегию пространственного развития Российской Федерации до 2025 года. Документ вызвал недоумение в экспертном сообществе. Об этом писали в СМИ. Руководитель Центра стратегических исследований МГУ Владимиру Квинт оценил её как «набор пожеланий».

Но дело даже не в этом. Именно в этом документе должно быть определено, как будут развиваться территории. Но в нём совсем ничего не говорится о строительстве новых городов в Сибири.

«Стратегия пространственного развития — документ руководящий для всех органов исполнительной власти — говорит экономист Роман Ерженин. — Для министерства обороны — это фактически приказ, который в вооруженных силах обычно не обсуждается. Именно в рамках Стратегии Минобороны должно вырабатывать и проводить госполитику в области обороны».

Может, министр обороны об этом ничего не слышал. А может, таким образом он презентовал новую Стратегию, о которой ещё ничего не слышало правительство. Правда, в этом случае не понятно, что у них там вообще с субординацией? Вроде правительство — это нечто большее, чем отдельный министр.

В общем, нужно им как то между собой договориться. Хотя, Иркутская область уже шесть лет живёт без всякой стратегии, и ничего страшного не случилось. Правда, ничего особенно хорошего с ней тоже не происходит. Так может и не нужна никакая Стратегия? Она в любом случае не работает. Но это означает одно: нет у нас никакого плана развития. И города никто строить не собирается, потому что без нормальной стратегии это невозможно.

P.S. Кстати, за 2019 год, из 17,1 млн сибиряков, в западные регионы мигрировали 557 тысяч. Остановить «западный дрейф» не получается.

Лидеров финансовой пирамиды «Финико» — Дину Габдуллину и Лилию Нуриеву — арестовали в Казани

Габдуллина просила оставить её на свободе, так как недавно перенесла операцию. Кроме того, просила о снисхождении, так как воспитывает двух маленьких детей. Нуриева заявила, что сама пострадала от действий организаторов пирамиды — потеряла вложенные деньги. А также пообещала сотрудничать со следствием, если её оставят на свободе. Однако, судья Руфина Газизова отправила обеих в СИЗО.

На сегодняшний день в СИЗО находятся четыре лидера «Финико». В конце июля задержали основателя пирамиды Кирилла Доронина. Шестого сентября за решётку отправлен вице-президент организации Ильгиз Шакиров.

Седьмого сентября у нас в журнале вышел текст про Финико. Там мы рассказываем, как Нуриева показывает виллы в Турции, которые она купила на доходы от Финико, и делится, как приводит в пирамиду пенсионеров. А Габдуллина уговаривает вкладчиков не писать заявления в полицию.

В отделение паллиативной помощи в деревне Бирюлька поступают люди из четырёх районов области: Жигаловского, Качугского, Ольхонского и Эхирит-Булагатского. Приезжают по направлению от центральной районной больницы из райцентра Качуга. В основном это пациенты, перенёсшие инсульт, люди с онкологией, деменцией и другими тяжёлыми заболеваниями. Кто-то получает лечение и выписывается, кого-то родственники забирают через месяц и больше. Кому-то обещают, что заберут, а потом не приезжают, и человек остаётся в отделении.

«Кого-то сюда просто отправили умирать, — рассказывает заведующая отделением Капитолина Новикова. — За ними же ходить надо, ухаживать. Их не оставить. А люди могут быть целыми днями на работе. Вот и оставляют у нас».

Когда кто-то из пациентов умирает, об этом первыми узнают медсёстры или санитарки. Они сообщают Новиковой, та звонит участковому. Он делает освидетельствование и вызывает катафалк. Если у покойного есть родственники, они занимаются похоронами. Если нет — расходы по погребению берут на себя муниципальные службы.

Иногда сотрудники центра сами хоронят своих пациентов. В прошлом году умер одинокий дедушка, который жил в отделении пять лет. Родственников у него не нашлось, по идее, нужно было передать тело муниципальным службам. Но медсёстры к нему привязались. «Хороший был дяденька, тихий, безобидный», — говорит Новикова.

Его накоплений на похороны не хватало, поэтому сотрудники отделения скинулись из своего кармана, заказали гроб и оградку и похоронили его на местном кладбище в Бирюльке, на горе. Устроили горячий обед для всех пациентов, помянули. «Ну жалко же. Так бы похоронили, как бездомного, и мы бы не знали, где он и что», — рассказывает Новикова.

«Жалко, конечно, — говорит санитарка Елизавета Свиркунова. — Мы сами когда-то такими будем. Только не дай бог здесь оказаться».

Читайте в нашем журнале, как живут люди в деревенском отделении паллиативной помощи, где нет ни одного врача – «А ну тихо. Вы в больнице, тут кричать нельзя»

В Бурятии к 2,5 годам лишения свободы в колонии-поселении приговорили мужчину, который отрубил пятилетней племяннице пальцы, в наказание за разбитый телефон. Он был пьян. Мы рассказывали об этой истории весной.

Врачи пришили девочке пальчики. И родственники начали защищать дядю. Он приезжал к ним в деревню из города, помогал заготавливать сено для скота, копать картошку. Мама девочки говорила, что историю просто раздули журналисты, а девочка сама подлезла под топор. «Конечно, простили бы. Он же дядька, не чужой человек», — говорила нам мама девочки.

Когда мы писали об этом текст, ещё шло следствие. Теперь оно закончилось, суд вынес приговор. На суде дядя признал свою вину, она доказана следователями. «Расследование осложнялось тем, что родные воздействовали на ребенка в пользу обвиняемого», — написано в пресс-релизе следственного комитета.

Родители Кристины хотят, чтобы всё было как раньше, чтобы дядя и дальше помогал им заготавливать сено и копать картошку. А с Кристиной уже всё в порядке, считают они. Им нужно как-то выжить и прокормить детей. Предприятий в деревне нет. Поэтому единственный способ прокормиться — держать своё хозяйство. Вдвоём управляться с ним трудно, даже если работать с утра до ночи. Поэтому мужчина-работник в их мире ценится гораздо больше, чем маленькая девочка. Дядя приносит пользу семье, помогает ей выживать, а Кристина — пока ещё нет.

Это грустно, когда приоритет — физическое выживание. Тут уже не до психического здоровья, творческого и духовного развития. Пальчики девочке пришили — корову доить сможет.

В дом престарелых люди попадают по разным причинам

Например, одна женщина продала квартиру, чтобы внук смог сделать операцию по пересадке почки. Операцию сделали, а женщине стало негде жить. У другой женщины было две дочери. Одна умерла, вторая сильно заболела и оказалась в хосписе. Её ребенка забрали в детский дом, а маму — в дом престарелых. Первые несколько месяцев в заведении эта женщина была в отчаянии, не хотела разговаривать ни с кем из сотрудников. А сейчас говорит: «Если бы жила одна, я бы, наверное, просто не выжила».

В России есть несколько разных форм устройства одиноких пожилых людей: дома престарелых, хосписы. К человеку может приходить соцработник или сиделка. Но государственные дома престарелых переполнены, частные не всем по карману. Соцработник может приходить на определённое время, а услуги сиделки нужно оплачивать по часам.

Читайте в нашем журнале, почему тысячи людей в конце жизни остаются практически один на один со своими проблемами

Нас часто спрашивают, почему мы пишем про разруху, смерть, бедность. Какие чувства и эмоции испытываем, когда работаем с такой повесткой? Удается ли сохранять беспристрастность?

— Мы пишем о людях, которые живут в сибирской глубинке и через их истории показываем социальные процессы, — говорит автор и редактор журнала Елена Трифонова. — Вчера я редактировала текст Наташи Сокольниковой о пожилой женщине, которая 70 дней живет сидя. Она не может встать из-за артрита, и ее не навещают родственники. Нанять сиделку слишком дорого, пенсия у женщины чуть больше 10 тысяч. Поэтому выхода из этой ситуации не видно.

Какие чувства тут можно испытывать? Утром я встала с ощущением, что у меня у самой болят суставы. Невозможно написать хорошую историю, если не погрузиться в жизнь героя, не почувствовать его. Но когда текст вышел, все меняется. Из минуса ты получаешь плюс. Иногда достаточно написать о проблеме, чтобы начались какие-то позитивные изменения. Это все окупает.

📌 Из интервью журналу «Журналист» — «Сибирская глубинка — это сплошное белое пятно в информационном плане».

21 августа 2021 года из Новобрянской психбольницы в Заиграевском районе Бурятии сбежали семь пациентов. Массовый побег случился впервые за 17 лет её работы. Все беглецы — из специализированного отделения принудительного лечения. Тут лежат только преступники — по решению суда.

Задержали всех сбежавших за шесть часов. Пять пациентов нашли в разных концах самой Бряни, ещё двое успели дойти до села Заиграево — это в 15 километрах от больницы.

Жители Бурятии бурно обсуждали побег в соцсетях. Федеральные СМИ тоже освещали инцидент. Но для самой Новой Бряни он событием не стал.

В день побега глава посёлка Виктор Козулин лично ходил по улицам и уговаривал людей разойтись по домам. Он вспоминает, что никакой паники не было. «Все спокойно воспринимали новость, даже немножко легкомысленно, — рассуждает Козулин. — Хотя уголовники тут впервые убежали». Виктор молчит секунду, потом добавляет: «Ничего ужасного в этом побеге не было. И вообще — психбольница нам нужна. В нашем соцпосёлке это градообразующее предприятие».

📌 В новой истории рассказываем, как жители посёлка Новая Брянь в Бурятии сначала возмущались появлению психиатрической больницы, а потом к ней привыкли

Вчера в нашем журнале вышел текст о том, как психиатрическая больница стала важной частью жизни посёлка Новая Брянь в Бурятии. Сначала жители возмущались её появлению, а потом привыкли.

Автор Карина Пронина рассказывает о материале:

— В поселке Новая Брянь мы зашли поесть в кафе «Соло». Оно находится в пятиэтажке, в половине которой никто не живет. Вокруг «Соло» — заколоченные или пустые окна. Но никого это не напрягает. «Место популярное. И свадьбы тут проводят, и поминки. До часу ночи гуляют», — сказала нам одна прохожая.

В кафе есть еще вип-зал — маленькое помещение с одним столом и четырьмя стульями. Вид из этого зала — на психиатрическую больницу — бывшую школу № 1. В конце августа из больницы сбежали семь человек, у всех криминальные статьи. Их поймали за шесть часов. И сенсацией для Новой Бряни этот побег не стал.

Жители Новой Бряни живут в своем собственном мире. Они уже привыкли ко всему: заброшенным пятиэтажкам, психбольнице, побегам, высоким ценам. «А мне тут нравится жить, — сказала бывшая санитарка Раиса. — Всех знаешь, ко всему привык. Воздух свежий».

Кажется, я тоже привыкла к Новой Бряни — это происходит буквально за один день.

📌 Читайте текст «Градообразующее предприятие» на сайте журнала Люди Байкала.